Мы пошли в небольшой поход — надо все-таки и зимой бывать на свежем воздухе, хватит сидеть дома.

А тропа шла на горку, довольно-таки крутую. Такую крутую, что в некоторых местах надо было встать на четвереньки и ползти вверх. Только назад не надо оборачиваться. Лезть не трудно, потому что деревья и кусты, и камни.

Наша Надя, для которой страх вообще не типичен, вдруг взяла да и испугалась. Ребенок, который в 1 годик залез на самую высокую горку и со смехом скатился с нее, отталкивал мои руки, когда мы были в бассейне, и вообще всегда: куда старшие, туда и Надя – вдруг сел на камушек, закрыл пухлыми руками лицо и сказал: Все, не пойду.

Никакие уговоры и предложения помощи не помогли. Никакие примеры детей, которые уже забрались и увидели классный вид, не были услышаны. Ее ручки были настолько крепко прижаты к лицу, что я не могла даже толком ее обнять. Надя сидела на камушке так, СЛОВНО ОНА БЫЛА СОВЕРШЕННО ОДНА, НАЕДИНЕ СО СВОИМ СТРАХОМ. Ну и что, что мои ноги крепкие, ну и что, что я никогда ее не подводила, и мои руки всегда поддерживали ее. Вокруг нас летал пух из ее курточки, которую мы успели порвать, над нами было синее небо, и я думала: ой, как это похоже на нас.

В нашем страхе мы ведем себя так, словно нет с нами Бога. Вот Он, рядом, но Его присутствие нереально и не значимо на данный момент. Все, что я вижу сейчас, это сам страх – и мое собственное решение этому страху. Сяду, уткнусь во что-то. Спрячусь-отдалюсь от страшного. И ничего, что Бог-то ведет нас по путям «праведности ради имени Своего» и Его посох и жезл всегда с нами (Пс. 22). И что Он Сам прошел через долины смертной тени, победил смерть, испытал самое ужасное – это должно удвоить-утроить нашу уверенность в Нем. И Его слова: Никто не вырвет моих овечек из Моей руки (Ин. 10) – должны звенеть в наших ушах громче голоса страха.

Обняла мою плюшку, приблизила к ней свое лицо, и через сжатые пальчики говорю туда, где слезы и страх завывает со дна: ну хорошо, моя радость, я не буду заставлять тебя лезть наверх, но тебе надо довериться мне, встать и пойти своими ногами за мной вниз. Вот моя рука.

Мы благополучно спустились, в сопровождении пуха, а мимо нас бежали вниз остальные дети, которые уже успели насладиться вершиной. Надя быстро пришла в себя, а я в уме положила закладочку: надо будет еще вернуться к этому разговору.

Вот некоторые мысли о страхе

• Страх – нормальная реакция на вещи, которые, как нам кажется, имеют какую-то угрозу. Это защитная реакция, встроенная в нас самим Богом, чтобы мы могли избегать опасностей. Сам по себе страх не имеет моральной окраски. Однако, как и все эмоции, они тесно связаны с тем, во что верит наше сердце и чего оно желает, и поэтому в работе со страхом необходимо смотреть на эти вопросы:

Почему это страшно мне?

Что этот страх говорит о моем представлении о Боге?

Что я больше всего хочу сейчас? Что я хочу защитить?

Какое отношение имеет Бог к тому, что я пытаюсь защитить?

Какое отношение имеет этот страх к моей цели – жить во славу Бога?

• Страх превращается в нездоровый тогда, когда он завладевает мной и контролирует моей жизнью. Если мне приходится существенно модифицировать свою жизнь и обстоятельства (или поведение других людей), то это верный признак, что я нахожусь в рабстве у страха. Петр говорит: «Ведь человек – раб того, чем он порабощен» (2 Петра 2:19).
• В страхе нет доверия к Богу, такому, каким Он представляет себя в Писании. В страхе я функционально нахожусь одна наедине с собой. Вот я, и нет рядом со мной никого, кто бы встал на мою защиту. Или, я закрываюсь в страхе, потому что не верю, что ситуация, которая передо мной и есть воля Бога, и что Его достаточно и на эту страшную, ужасающую меня ситуацию. Израильтяне, которые 40 дней были парализованы страхом перед Голиафом и позволяли тому поносить Бога во всеуслышанье, забыли о присутствии и обещаниях Бога.
• В ситуациях, в которых ученики Христа испытывали страх, Он помогает им не бояться, внушая им страх и благоговение перед Собой, от которого они восклицали: кто Он, что Ему и волны и ветер повинуются? Страх перед Богом – самое верное лекарство от страха.
• Если в страхе нет веры в Бога, то в нем есть иная вера: в себя и свои силы. Мы были созданы зависимыми существами, и полагаемся либо на Бога, либо на другую плоть. Иеремия предупреждает: «Проклят полагающийся на смертного, делающий своей опорой плоть (даже на свою, мое примечание) и отвращающий свое сердце от Господа. Он будет как куст в пустыне; не увидит, как явится благо. Будет жить в обожженной зноем пустыне, в соленой земле, где никто не живет» (Иер. 17:5-6). Живущий в рабстве у страха не будет приносить плод. Такое доверие на себя выражается в том, как мы придумываем себе разные способы, действия, когда боимся. Мы сами себе находим выход, который не имеет ничего общего с доверием Богу. Как Надя, которая закрыла себе лицо и села, и слушать ничего не хотела, так и мы избегаем колючих людей, ситуации, в которых мы чувствуем себя обнаженными, или заставляем людей вокруг нас создавать вокруг нас защитную подушку. Выход из ловушки страха лежит через покаяние в том, что мы возложили свои надежды на нечто иное, чем на Него.
• Страх не только затмевает наши глаза, но и парализует нас, и не дает нам слушаться Божьей заповеди любить других. В корне страха – самозащита, фокус на себе, своей безопасности и благополучии. Мы можем заботиться по-настоящему только об одном: о себе, или о том, что угодно Богу. «…в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви (то есть, не может реализовать любовь)» (1 Ин. 4:18). Страх противопоставлен любви.
• Рабство страху связано со страхом перед наказанием. Часто это опасение коренится в именно неполном понимании Евангелия, совершенной любви Бога и полном прощении. Об этом говорит Иоанн: «Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он. В любви нет страха…» (1 Ин. 4:17). Человек, полностью уверенный в своем положении как чада Божьего, имеет огромный ресурс для борьбы со страхом.

Как помочь боящемуся?

• Во-первых, помнить, что страх невозможно уговорить логически. Не надо пытаться доказать необоснованность опасений: в душе много чего нелогического происходит и даже самые подкованные обоснования не смогут пробить стену убеждений и желаний, таящихся за страхом. Дело не просто в умственной осведомленности о ситуации (да нет там никаких привидений), но в том, во что мы верим касательно этой ситуации (достаточен ли Бог на нее? И – благ ли Он, даже если мне будет больно?) Дело в доверии и понимании, какой Бог.
• Во-вторых, надо помнить о том, как Иисус подходит к этому делу. Он показывает им кто Он. И Он бережно и нежно говорит: «Не бойтесь», подразумевая, что основанием для их покоя является Он сам и Его характер.
• Далее, Новый Завет наставляет нас следующим образом: «Мы умоляем вас, братья; ободряйте боязливых; помогайте слабым духом; будьте терпеливы со всеми» (1 Фесс. 5:14). Это ободрение может принять форму наставления в характере Бога (самое то почитать последние главы Иова), обличение с любовью, чтобы брат или сестра не находились в рабстве у плоти, и терпение и еще раз терпение.
• Целью помощи боящемуся должна быть «любовь, которая исходит из чистого сердца, доброй совести и искренней веры» (1 Тим. 1:5), чтобы это человек стал деревом из Иеремии 17: «Благословен полагающийся на Господа, чье упование – Господь. Он будет как дерево, посаженное у воды, что корни свои простирает к реке. Не боится оно, что настанет зной; листья его пребудут зелеными. Не тревожится в год засушливый и плодоносить не перестанет» (Иер. 17:7-8).

О 9-ти причинах, почему нам не надо беспокоиться (родственник страху) — в этом посте!

Вот тут — шпаргалка с вопросами для работы со страхом.

А вот тут я писала о другом родственнике страха — страхе перед людьми.