Я живу с наполовину разорванным сердцем. Одна половина тут, в Небраске, а вторая – в Сибири, там, где мои мама и папа, сестра и брат, и церковь. Люди, которые понимают меня с полуслова и которые любят меня просто за то, что я – я.

Эта разорванность особенно болезненна в праздничные дни, когда все разъезжаются по своим родственникам и семьям и наслаждаются теплотой и уютом родственных отношений. В такие сезоны мне приходилось вести особенно жесткую войну со своими эмоциями и находить покой в том, от Кого мои обстоятельства и кто единственный может удовлетворить мое сердце. 

В один из таких сезонов несколько лет назад перед Рождеством, когда мы пели по воскресеньям о том, как Бог стал младенцем и таким образом явил нам Свою любовь, Бог поставил меня перед вопросом: «Если ты никогда больше не получишь возможности быть за большим столом с кучей родственников, будет ли моя любовь, явленная в моем Сыне, достаточной для тебя?» Этот вопрос буквально звенел в моей голове, не давая мне покой: Бог требовал ответа!  

Некоторое время я увиливала и не хотела честно отвечать. Сердце цеплялось за мою ощутимую нужду принадлежать людям из плоти и крови и лелеяло надежду, что каким-то образом принадлежность Богу когда-то перельется в исполнение моей тайной мечты. Но постепенно воскресные служения, сфокусированные на Рождестве, песни, проповеди стали как бы телескопом, который направил мой взгляд и открыл ему высоту, глубину, необычайную сложность и простоту, долготу и ширину Божьей любви. От этого взгляда у меня просто захватило дух – так, что у меня не было никаких сил держаться за мою нужду, и вместо этого моя душа прилепилась ко Христу и успокоилась в Его любви.

Чтобы ответить на вопрос: «Достаточно ли для тебя любви Бога?», нужно смотреть не вовнутрь себя и попытаться сделать перечень всех нужд: вот это надо исправить, вот тут провал. Чем дольше мы смотрим внутрь на себя, тем глубже мы уходим вдаль от исцеления и преображения. Истинная свобода и покой могут быть найдены только тогда, когда мы смотрим вверх и вовне на любовь Христа, подмечаем все детали о ней, вбираем в себя ее величие, восхищаемся ее благостью. Только так мы сможем получить исцеление и освобождение от нашей плоти, дефолтное состояние которой – искать только своего.

Пусть эта любовь станет почвой, в которую глубоко уйдут наши корни – потому что именно это позволит нам иметь полноту Бога!

«молюсь, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, вместе со всеми святыми могли понять ширину, длину, высоту и глубину любви Христа ¹⁹ и могли познать эту любовь, которая превыше человеческого разумения; молюсь, чтобы ваша жизнь преисполнилась всей полнотой Божьей» (Еф. 3:18,19). 

Но наше греховное, дефолтное состояние – любить себя. И современная культура твердит постоянно нам: надо в первую очередь любить себя – и даже при этом умудряется цитировать библейские стихи. Но любовь к себе не может быть ответом – углубляясь в себя в убеждении, что это нас каким-то образом удовлетворит и наполнит нашу чашу, мы только остаемся у пустого корыта, которое снова и снова требует наполнения. Такой фокус на себе никогда не даст нам быть плодотворными в жизни, все вокруг нас будет искаженным: и по сравнению с тем, что мы сделали из своего Я, Бог – всемогущий, всесильный, ни в чем не ограниченный Творец, превратится в ничтожного божка, существующего для меня и удовлетворения моих потребностей, а люди из плоти со всеми их ограничениями – в источник счастья. Иеремия об этом хорошо говорит, призывая небеса и все творение в свидетели, чтобы они ужаснулись: человек взвесил на весах своего суждения Бога и сказал: нет, Его не будет достаточно для моих нужд. И не только это – человек взял глины и слепил себе сосуда, которые в его глазах могли бы утолить жажду его души (Иер. 2:11-13).

 Это и было в корне моей ностальгии по дому и семье: моя нужда в принадлежности кому-то превратилась в этакого жадного монстра, которому не было достаточно уже ничто: ни попыток моих друзей установить дружеские отношения, ни даже присутствие моей собственной, маленькой семьи, моего дорогого мужа и моих детей. И чем дольше я лелеяла ее, эту нужду, тем крошечнее и незначительнее становился факт, что Бог проявил ко мне свою любовь во Христе.

Мой ответ тогда, в те темные зимние предрождественские дни, дался мне ценой моей смерти во Христе: «Господь, помоги мне умереть для моей плоти, которая требует своего и мешает мне насладиться Тобой одним. Я верю, что Тебя и Твоей любви достаточно. Только в Тебе моя жизнь, и я могу радоваться о Тебе и слушаться Тебя сегодня, даже если я не в кругу родственников. Мне нужна Твоя помощь». И тот ответ не был моей инициативой: Дух Христа во мне побудил мое сердце воззвать к Богу как к Отцу и успокоиться в моей принадлежности Его семье, положить мою боль у Его ног и принять Его волю как благую.

И тот ответ дает мне силы думать о тех, как я, находятся вдали от дома и хотят быть за большим столом в праздничное время. Мы бросаем клич: кто будет дома один, приходите к нам – кормим их нашей индюшкой и пирогами из тыквы и заводим разговор о благости Бога. Этот труд любви – уборка дома, целый день готовки – не опустошает меня, а наполняет меня радостью о любви Бога, достаточной на всех одиноких, приходящих ко мне в гости. 

И этот ответ дает мне помогает мне видеть ностальгию в истинном свете — видеть в ней напоминание устремить свой взгляд на наше будущее, туда, где никто уже не будет чувствовать себя чужаком, и где не будет одиночества.